Как-то на гастролях Рижского театра русской драмы в Запорожье я познакомился с главным пожарным театра, заядлым рыболовом, полковником в отставке Степаном Борисовичем Карауловым. Ему тогда было за 60, человек он заслуженный, был в Тоцке на испытаниях атомной бомбы, летал в Афганистан, командовал частью в Германии. За гастрольный месяц я с ним несколько раз съездил на рыбалку на прекрасную украинскую речку Сосюна. Он и рассказал мне эту историю, которую я воспроизвожу для вас по памяти.
Тяжелая работа
В 52-м или 53-м, я тогда был старлеем, убирали мы с солдатами под Минском картошку, помогали колхозу. И местные жители сообщили нам, что с войны на дне реки лежит три советских танка. Их затопили солдаты, когда отступали — чтобы не оставлять немцам технику. Завели, сами выпрыгнули, а боевые машины направили в реку. Один танк, говорят, выполз на противоположный берег, попал гусеницей в грязь, развернулся и снова ушел под воду. С той стороны неглубоко, так что мальчишки ныряли и доставали до башни.
Вернулись мы в часть, доложили командиру. И решили мы эти танки вытащить. Как раз к тому времени получили новую тяжелую технику — те же танки, только без башен.
Выехали на место. Один лейтенант в легком водолазном костюме обследовал дно, нашел танки и доложил, что они погрузились в ил до верхней брони — времени-то прошло много с 42-го года... К счастью, до буксирных крюков можно добраться.
Принялись мы за работу. Вся деревня сбежалась смотреть, мальчишки так и шныряли под ногами. Подтянули тягач, размотали трос, накинули петлю на крюк, включили лебедку... Урчал-урчал мотор, а танк ни с места — вместо него сам тягач пополз в реку. В общем, долго пришлось возиться, шаг за шагом, сантиметр за сантиметром, подтягивая машину к берегу. Наконец — ур-ра!.. Башня и гусеницы показались из воды. Наполовину танк вытащили. Но тут день кончился, и работы пришлось прекратить.
Оставив охрану и строго приказав никого к танку не подпускать, отправились домой. Сержанту сказали: "В случае чего — звони в часть из сельсовета".
Ночной переполох
Умаялись — спасу нет. Искупался я, поужинал, только лег — звонок. Ах, черт бы их побрал...
Дежурный по части:
— Товарищ старший лейтенант, звонят из села... Что-то у них там случилось...
Ну, думаю, трос лопнул. Соединяют с сельсоветом:
— Товарыщ старший лейтенант, докладуе сэржант Омельченко. У танку хтось сыдыть... Шось шэвэлыться и бье...
— Ты очумел, — говорю. — Не знаешь, кто в танке? Танкисты с войны остались... Не валяй дурака, а сторожи получше.
И повесил трубку.
В два часа ночи опять звонок. Ну разорвал бы на части... Не могу глаза продрать, беру трубку:
— Товарыщ старший лейтенант, воно опять бье. Як вдарэ, аж на трос пэрэдаеться... Мы боемось...
Рассвирепел я:
— Вот я тебе сейчас как дам "боемось", так ты у меня три наряда вне очереди схватишь... Смотреть лучше надо. Мальчишки небось забрались, раскурочивают что-нибудь...
Двойной сюрприз
Утром приехали на место, подошли к танку.
— Ну, — говорю, — показывай, что у тебя тут "бье".
Сержант ежится, виновато пожимает плечами.
— Дежурить ночью нужно, а не спать.
Приложили ухо к броне — тишина, только слышно, как вода плещется. Взялись за дело. Взревел мотор, лебедка потянула, танк выволокли на берег. Из моторного отсека через щели хлестали вода, ил, грязь. А как только вода сошла, в танке послышались глухие удары. Все отпрянули.
— Что это такое?..
— Я ж вам казав...
Кто-то крикнул:
— Это черти!.. Водяные!..
Мы забрались наверх башни, заглянули в башенный люк — а там темно, как в погребе, и слышно: кто-то внутри сопит, вздыхает, ворочается... Кувалдой открыли передний люк механика. Один солдат залез туда и тотчас же выпрыгнул с выпученными глазами, весь в грязи:
— Братцы, да там крокодил!..
С великими трудностями открыли нижний люк со дна, и в образовавшуюся дыру вывалились... два огромных сома — один на полтора метра, а второй — больше роста человека... В грязи, тине, иле... Эх, как пошли эти сомы подпрыгивать и плясать камаринского — еле кувалдами усмирили.
Отмыли мы их, положили на плащ-палатку и отправили в столовую. То-то уха была — на всю воинскую часть. За эту "боевую операцию" я получил благодарность, а сержанты — отпуска".
Степан Борисович умолк, достал пачку сигарет, закурил.
— Вот тут встает вопрос, — заговорил он снова, раскурив сигарету. — Как эти сомы могли забраться в танк? Неужто, будучи такими здоровенными?.. Или, может, они с войны залезли небольшими сомятами и уже в танке выросли?.. А когда выросли, то чем питались?.. А может, они через башню выплывали на охоту?.. Но судя по размерам их голов — навряд ли... Загадка, право...
